7 августа Комиссия по телевидению и радио (КТР) распространила сообщение, посредством которого попыталась отреагировать на нашу статью от 31 июля. Она, в основном, была посвящена двум темам: проблеме конкурса по лицензированию деятельности частной цифровой вещательной сети (частного мультиплекса) и связанного с ней законодательного изменения, которое предыдущие власти (по всей видимости, совместно с КТР) осуществили втайне от журналистских организаций, без их вовлечения или хотя бы проведения публичных обсуждений.

Ожидалось, что Комиссия по телевидению и радио выступит с разъяснениями. Но на самом деле, поставив с ног на голову приведённые нами факты и аргументы, приписав нам ею выдуманные мысли и применив другие манипулятивные уловки, КТР попыталась ввести в заблуждение общественность, которой неизвестны подробности проблем вещательной сферы. Вот почему считаем необходимым вернуться к основным вопросам и дополнительно разъяснить их.

Начнём с самого “острого” обвинения в наш адрес со стороны КТР. Действительно, “только имеющий очень богатое воображение” (формулировка КТР) может приписать Комитету по защите свободы слова и конкретно Ашоту Меликяну “утверждение” о том, что законодательное продление на 3 месяца (с трёх до шести) срока подачи заявок на конкурс по лицензированию частного мультиплекса — это вызов и угроза для свободы слова. В нашей публикации даже намёка на это не было. Стоит только по приведенной выше ссылке вновь прочитать статью, чтобы убедиться: подобная мысль в ней отсутствует, да и не могла она там быть. Мы говорили и теперь повторяем, что в предыдущие два года отсутствие заявок объясняется не сроками их представления (3 месяца – срок немалый), а теми неприемлемыми условиями и требованиями для создания частного мультиплекса, которые предусмотрены законом.

Следовательно, посредством изменений закона должны были быть пересмотрены эти условия, чтобы они стали привлекательными для бизнеса и развития сферы вещания. А продление сроков принятия документов мы назвали “примитивным и не решающим проблемы” подходом.

Полагаем, что различие в мыслях очевидно. Так же, как и применённая со стороны КТР манипуляция. И эта комиссия регулирует сферу вещания и контролирует деятельность телерадиокомпаний…

Поскольку КТР посчитала своим долгом, в дополнение к уже сказанному, представить “разъяснения” из 5-ти пунктов, мы с той же очерёдностью ответим на них. Итак:

1. Не нужно удивляться, что мы лишь сейчас, в период подготовки статьи, узнали о законодательном изменении, которое прежняя власть разработала и приняла в условиях секретности, без публичных обсуждений. В таких случаях благопристойность требует, чтобы КТР выразила сожаление по поводу случившегося и заверила, что отныне любое законодательное изменение, относящееся к сфере вещания, будет обсуждаться с заинтересованными журналистскими организациями. Что же касается проблемы частного мультиплекса, то КТР известно, что Ашот Меликян хорошо осведомлён о ней и при ее изучении пользовался всеми открытыми источниками, а то, что было недоступно, рано или поздно ему становилось известно, что произошло и на этот раз.

2. Безусловно, мы знаем, что КТР не имеет права законодательной инициативы. Но как регулирующий орган комиссия просто обязана разрабатывать и представлять в правительство и парламент предложения по внесению изменений и дополнений в вещательное законодательство, а также вести активную работу для их принятия. Между тем комиссия почти всегда поступала наоборот: действовала так, как требовали власти, а они приспосабливали законы к своим интересам, игнорируя необходимость решения накопившихся проблем.

3. Как минимум, неприлично называть дезинформацией наше утверждение о том, что почти все изменения и дополнения в Законе РА “О телевидении и радио” были разработаны за закрытыми дверями, а вовлечение общественных организаций на этапе подготовки законопроектов вообще исключалось. Во-первых, автор (или авторы) сообщения КТР поступил недобросовестно, убрав из нашего текста слово “почти”, тем самым расширив манипулятивные возможности своих “аргументов”. Но ещё более неприлично игнорировать или же искажать очевидные факты. Приведём конкретные примеры. Изменения и дополнения, которые были внесены в Закон РА “О телевидении и радио” 18 декабря 2015 года и которые касаются частного мультиплекса и действующих в областях страны местных телеканалов, были разработаны без участия журналистских организаций и приняты Национальным Собранием без обсуждения с ними. О необходимости проведения парламентских слушаний здесь и говорить не приходится. То же самое относится и к изменениям и дополнениям, принятым Национальным Собранием 31 мая 2017, 27 октября 2017, а также 23 марта 2018 года. А информация о том, что существует проект нового Закона РА “О телевидении и радио”, журналистским организациям и даже многим вещателям стала доступной лишь тогда, когда правительство РА на своём заседании 19 ноября 2017 одобрило этот документ. И если в итоге законопроект не был отправлен правительством в парламент, а месяцы спустя Министерство юстиции и ответственные за сферу вещания обсудили его совместно с нами, это не инициатива последних, а результат нашей настойчивой борьбы (два заявления, пресс-конференции, многочисленные публикации, обращение лично к премьер-министру). И каков результат? Мы обсудили один документ, а в парламент был представлен совершенно другой: не проект нового закона, а проект о внесении изменений и дополнений в действующий закон. И вновь — в тайне от общественных организаций. Можно привести много подобных примеров. Таков был стиль работы бывших властей и сформированной ими КТР. Поэтому вновь заявляем: почти все изменения и дополнения в Закон РА “О телевидении и радио” разработаны за закрытыми дверями, без участия журналистских организаций. Этот факт подтвердят также председатель Ереванского пресс-клуба Борис Навасардян, директор Центра медиа-инициатив Нунэ Саргсян и другие.

4. Обвинение КТР по поводу того, что, “выдвигая идею малых областных мультиплексов, Комитет по защите свободы слова желает увековечить монополию государственного мультиплекса”, является очевидной клеветой. В таких случаях русские говорят: “С больной головы на здоровую”. Вы со своими возможностями и рычагами регулирования не можете решить вопрос формирования альтернативного частного мультиплекса, а виноват КЗСC? Существует представленный в НС законопроект, по которому мы, журналистские организации, предлагаем дать возможность создания разных мультиплексов — и охватывающих одну или несколько общин (как городских, так и сельских), и покрывающих одну или несколько областей, а также всю территорию страны. Что же касается необходимости преодоления монополии общественного (государственного) мультиплекса, мы неоднократно публично говорили и писали об этом. Приведя в качестве примера грузинский опыт, мы тем самым хотели показать, что в соседней стране в результате оцифровки вещания не пострадала ни одна телекомпания. Были “мультиплексированы” даже самые небольшие региональные телестанции. Причина в том, что в Грузии соответствующий закон весьма гибкий, а политические решения в этой сфере принимались, исходя из интересов вещателей и необходимости развития свободы слова. Подобное не скажешь об Армении: вследствие недальновидной политики действующие в областях более 10-ти местных телекомпаний остались вне процесса оцифровки и оказались в крайне тяжёлом положении. В Грузии параллельно формированию государственного мультиплекса были созданы три сравнительно крупных, а в регионах — множество небольших частных мультиплексов. Между тем в Армении все телекомпании “втиснуты” в одну государственную сеть. И никакой конкуренции и многообразия. Таков результат вашей работы?

5. Забота о 10 местных телекомпаниях со стороны КТР, как сказал бы Марк Твен, “сильно преувеличена”. Как комиссия реагировала на их предложения и просьбы, пусть расскажут руководители этих телекомпаний — ванадзорской “Лори”, гюмрийских “ГАЛА” и “Ширак”, алавердской “Анкюн+3”, армавирской “АЛТ” и ряда других. А мы можем свидетельствовать, что эти местные вещатели остались вне процесса оцифровки из-за осуществляемой в сфере вещания недальновидной политики, необоснованных законодательных ограничений, предвзятых и несправедливых конкурсов, принятия субъективных и пристрастных решений. На самом деле, в цифровую эпоху “разрешать” этим станциям действовать в аналоговом режиме — отнюдь не решение вопроса, а весьма хитрый ход. С одной стороны, можно избежать критики международных организаций по поводу того, что вследствие оцифровки закрываются местные телеканалы. С другой — в условиях неравной конкуренции они действительно постепенно прекратят свою деятельность. И в результате окажется, что государство в этом не виновато. И подобный подход КТР представляет как большую заботу. Что же касается вовлечения этих телекомпаний в общественной сеть цифрового вещания, то эта идея принадлежит отнюдь не КТР. Она выдвигалась лишь на уровне обсуждений, но никогда не имела серьёзных законодательных, технических и финансовых оснований, предложений и расчетов. Поэтому она не осуществилась. Следовательно, утверждать, что местные телекомпании “по различным причинам … не пожелали или не смогли осуществить шаги” для вовлечения в общественную сеть цифрового вещания, это, мягко говоря, не совсем правильно.

И в конце — совет автору (или авторам) сообщения КТР. Если вы говорите о проблемах, не переходите на личности. В противном случае вы сами становитесь весьма уязвимыми.

КОМИТЕТ ПО ЗАЩИТЕ СВОБОДЫ СЛОВА